Часть 1. Бана_новое вс_тупление.

 

«Как стонет от ветра банан…»

Мацуо Басё

 

      Банальные рифмы зародились на Банановых островах.

Аборигены, собирая бананы, беспечно напевали песенку (некоторые филологи усматривают в ней эротический подтекст):

 

«Банана там – банана дам – банана ням!»

 

А известно, что съеденный банан, совершив путешествие в человеческой утробе, выходит аккурат (или неаккурат) через анальное отверстие, симбиоз банана с местом его исторжения и породил б_анальные рифмы.

У них сразу же нашлось множество приверженцев, потому что бананы любят все, особенно учитывая их фрейдистскую составляющую.

Однако, появились и противники – сторонники так называемых неб_анальных рифм: у них съеденный банан застревал в глотке, в области нёба, порождая ужасные физические терзания, выражавшиеся в спазматических звуках, с помощью которых страдальцы пытались протолкнуть банан глубже. Чем сложнее и диковиннее были исторгаемые ими звуки, чем больше предполагалось шансов на успех. Чаще всего эти действия заканчивались рвотой, которую счастливые избавленцы от мук принимали за стихи.

Потом из слаборазвитых стран банальные рифмы перекочевали и в Россию. Первое время с бананами тут был напряг: приходилось отстаивать длинные очереди за недозрелыми плодами, а потом раскладывать их в укромном местечке – на шкафу, на полке или в ящике стола, подстелив газетку «Правда», «Известия» или «Московский комсомолец». Всё это было хлопотно, бананы вызревали идеологически окрашенные – и поэтому первое время поэтов как б_анального, так и неб_анального творческого направления в России было немного.

Но грянула перестройка: бананы сразу хлынули потоком, вызывая в жителях избыточное их потребление. В России сразу появился секс, отсутствующий в советское время, и народилось немерянное поголовье поэтов.

С началом перестройки культурное пространство было живо поделено на «ниши» и чиновники-просветители стали раздавать на них культурные ваучеры.

Стремясь занять свою нишу, сторонники неб_анальных рифм кряхтели всё изощрённее и изощрённее; б_анальщики особо не парились, придерживаясь естественных традиций, но стремительно расширяя границы своего эгрегора и заполоняя всё.

 

Грянули языческие войны, которые продолжаются по сей день.

 

 

Часть 2. Языческие войны.

 

«Пристал, как банАНный лист…»

Из народного бананового юмора.

 

      Если кого-то делается слишком много – особи количественно доминирующей популяции стремятся занять в природе главенствующее положение.

Что же тогда говорить о малочисленных популяциях?

Тем ярче эта склонность проявляется у них.

 

Поэты неб_анального ареала (будем дальше называть их «небанами»), теснимые поэтами стремительно растущей б_анальной популяции (будем далее называть их «банами»), первыми вышли на тропу войны. Набравшись немалого опыта на ниве как проталкивания внутрь утробы, так и исторжения патологически проглоченного банана, они решили обрушить весь вес этого субъективного багажа на ленивые сознания мирно пасущихся на поэтических лужайках «банов». Расчёт был прост: одни не выдержат натиска, убоятся и бросят рифмовать, другие, возможно, заинтересуются практиками «небанов» и примкнут к ним.

Лозунга у «небанов» было два:

 

«Банальные рифмы – это плохо!»

«Настоящий поэт должен страдать.»

 

Ясно, что второй лозунг был прямым следствием нестерпимых мучений криво глотающих свой банан «небанов». «Небанам», как и всем гуманитариям на протяжении нескончаемой истории человечества, хотелось торжества справедливости, а простая справедливость требовала, чтобы и другие помучились.

Можно было бы, конечно, вовсе отказаться от потребления бананов, но…

Кто на них подсел, тот обречён.

Итак, первый лозунг «небанов» имел под_лозунги:

 

«Изгоним любовь, морковь и кровь из нашей рифмы!»

«Долой морозы-грозы-розы-слёзы!»

«Графоманы и макаки, кто рифмует прилагаки!»

«Да не будет счастья рифмующим деепричастья!»

«Глагольные рифмы – это плохо!»

«Глагольные рифмы – это очень плохо!»

«Графоман – с глагольной рифмой «бан»!»

И т.п.

Вооружённые пиками этих остро отточенных фраз и колкостью языка, типичной для людей, страдающих плохим отделением желчи и желудочным несварением, «небаны» начали свой крестовый поход.

 

Но справиться с банальной рифмой оказалось не так-то просто…

 

 

Часть 3. Языческие войны (продолжение).

 

«– Эй, чувак! У тебя в ухе банан!

– Говорите громче, я не слышу: у меня в ухе банан.»

Из народного бананового юмора.

 

      Банальные рифмы на редкость крепки и живучи.

Судите сами: что вы скорее запомните – утробное завывание исстрадавшегося в месячных словесных поисках эстета или простенький рекламный слоган?

Преимущество «банов» было в том, что они не задумываясь писали обо всём, о чём хотели, используя первые слова, которые приходят в голову. А что, положа руку на сердце, первое приходит в голову любому человеку, даже если он «небан»?

Правильно – банальные рифмы.

Так что, все старания «небанов» были напрасны.

Правда, кое-каких результатов они всё-таки добились: их методика повсеместной конкурентной травли «на выживание» была довольно скоро подхвачена одержимыми вопросами рейтинга амбициозными «банами». Стремясь занять свою нишу, эти довольно многочисленные «баны» развернули партизанскую войну как против не слишком уверенных в себе «небанов», так и на собственной банной территории. Расчёт их был банален так же, как и их рифмы: испугать, сбить с толку, дезориентировать противника – и лишить его смелости к рифмоплётству.

А следовательно – избавиться от потенциальных претендентов на облюбованную нишу.

Эта партизанская война не стихает, наиболее популярные горячие точки – Стихира, Рифмару – и тд, и тп

Всякому, вступившему на поэтический путь, следует помнить: это тропа войны.

 

И бананы достанутся только выжившим.

 

 

Часть 4. На тропе войны.

 

«Обезьяна жует банан, мимо проплывает крокодил.

– Мартышка, что жуешь?

– Грыбы.

– Не грибы, а банан.

– Грыбы! Грыбы, говорю, отсюда!»»

Из народного бананового юмора.

 

      Что делает человек, на которого напали? Правильно: бежит без оглядки.

Но поэтам-то бежать некуда, они намертво прикованы к плоскости чистого листа, пусть даже мониторного, рифмами как б_анальными, так и неб_анальными.

Рифма – это их крест. Приходится как-то отбиваться.

Некоторые отмахиваются веками проверенными в драках дубинками типа – «сам дурак!», «от графомана слышу!», «моську покажи, клон бесхоботный!»

Некоторые, до зубов вооружённые теорией стихосложения, методично распиливают противника на части.

Некоторые ёрничают, некоторые молчат и терпят, и потом наживают язву желудка.

Появилась целая система убегания от рифменной ответственности.

 

Возьмём, к примеру, рифмы к популярному слову «любовь».

Слово это, отчасти уже признанное неприличным в банановой среде обитания, всё же является единственным смысловым эквивалентом определённого состояния тела, а у некоторых – даже души. Так как отказаться от его использования практически невозможно, банановые аскеты требуют строжайшей дозировки употребления и следят за ней очень строго. И горе тому, у кого «любовь» зависнет на конце строки!

Посмейте только спарить её с «кровью»-«бровью»-«новью» или «морковью»: вас распилят на куски: банановая рифма должна быть единственной и неповторимой . Поэтому «небаны» изворачиваются, как только могут, рифмуя:

 

любовь – Жеглов (киноманы)

любовь – трусов (скрытые эротоманы)

любовь – попсов (популисты)

любовь – готовь (комплексующие глагольщики)

любовь – take off (полиглоты)

любовь – с крыл сов (фаунисты)

любовь – Эйн-Соф (эзотерич.)

любовь – я овн (религиозн.)

любовь – обувь (экспериментал.)

– и т.п.

 

Но количество слов в языке хоть и неуклонно растёт, всё же удовлетворить всеобщий спрос на оригинальную рифму не может: всё чаще и чаще приходится повторяться не только «банам», которым это даже положено по статусу, но даже «небанам».

 

Поэтому страданиям «небанов» не видно конца.

 

 

Часть 5. Бананов нет.

 

«Я банан посадил –

И теперь противны мне стали

Ростки бурьяна»

Мацуо Басё

 

      Но самый верный путь избавиться от нападок противника избрали белостишники и верлибраторы: они отказались как от потребления бананов, так и от рифмы напрочь.

Как говорится: нет рифмы – нет проблем.

Некоторые, правда, уверяют, что верлибры – это никакие не стихи, а нагло мимикрирующая под них банановая проза. Скорее всего, они так говорят из зависти: как не позавидовать тому, кто навсегда избавился от рифменных мук.

Короче, так из банановой среды впервые вычленилась безрифменная партия «безбанов».

И «баны» и «небаны» так увлеклись дружным швырянием банановой кожуры в наглых отщепенцев-«безбанов», что не заметили, как в их среде произошла предательская стихийная мутация.

И народились «побарабаны».

Этим было по барабану всё – и летящие в голову гнилые бананы, и порка пальмовыми вениками. Они считали, что главное – это выразить словами невыразимое, чтобы извлечь его из своей души и поделиться с другими.

И потому тихой сапой сочиняли то, что хотели, ничуть не считаясь с традициями «банов», «небанов» и даже «безбанов», применяя рифмы как б_анальные, так и неб_анальные – и даже отсутствующие.

И когда их нервно спрашивали «А почему вы так делаете?!» – они спокойно отвечали «А поэтому…»

Говорят, потому их и стали называть поэтами.

Их девизом стало «Слово на своём месте не имеет срока давности».

 

А ведь и не имеет…

 

Банановый конец

:)

 

Санкт-Петербург, февраль 2010 г.